Шмидта на "Иртыше" сменил лейт. К. К. Черепанов.
Действительно, К.К.Черепанов, уйдя в 1902 г. в запас, стал студентом Киевского политехнического института. Дело, однако, было не в этом. Находясь в запасе, он помогал своему тяжело больному отцу управлять имением в Рогачевском уезде Могилевской губернии. В октябре 1904 г., когда Черепанов, будучи призванным из запаса, проходил службу на «Иртыше», отец скончался. В связи с этим мать подала прошение на имя императора, прося вернуть ей сына из плавания для управления имением и помощи ей самой в связи с ее болезнью. Как ни странно, Николай II удовлетворил ходатайство. Автор, однако, не прав – управляющий Морским министерством не счел удобным увольнять Черепанова в запас во время военных действий, ему лишь был предоставлен отпуск до окончания войны.
А вот Черепанова уже лейт Родзянко
Родзянко Владимир Павлович (17.02.1878–17.10.1965), капитан 2-го ранга за отличие (06.12.1916). Окончил Морской кадетский корпус (1897). Прикомандирован к Гвардейскому экипажу (28.09.1899), а затем зачислен в его состав (07.05.1901), на кораблях экипажа участвовал в дальних плаваниях. В запасе флота (08.09.1903–30.03.1904). В период Русско-японской войны плавал на транспортах «Тамбов» (до 01.03.1905) и «Иртыш» (с 01.03 по 25.04.1905 исполнял обязанности старшего офицера), участвовал в Цусимском сражении. Вновь в запасе (08.05.1906–06.08.1914). Командовал ротой в составе 2-го отдельного батальона Гвардейского экипажа на фронте (1915). Помощник старшего офицера линейного корабля «Императрица Мария» (1915–1916). В эмиграции жил в Германии, после Второй мировой войны – во Франции, умер под Парижем.
На «Иртыше» за это время произошло много перемен в офицерском составе. Оказалось, что меня больше не рассчитывали увидеть и на мое место назначили мичмана П. (Петухова. – Примеч. ред.) [89] ; впрочем, он искренне обрадовался возможности от ревизорства избавиться. Так как после списания Ш. (Шмидта. – Примеч. ред.) и Ч. (Черепанова. – Примеч. ред.) у нас никого из более старых офицеров не осталось, то, по просьбе командира, назначили П. (речь идет о В.П. Родзянко; автор либо ошибся, либо пожелал еще более «замаскировать» фамилию, т. к. далее речь пойдет о пьяных выходках этого офицера. – Примеч. ред.) [90] и М. (Мюнстер. – Примеч. ред.) [91] , причем первый, как старший, вступил во временное исполнение должности старшего офицера до прибытия капитана 2-го ранга М. (Магарицкий. – Примеч. ред.) [92] , который был назначен из России и догонял нас на кораблях адмирала Небогатова [93] .
Назначение новых офицеров в худшую сторону изменило дух нашей кают-компании, но все же для меня явилось большой радостью вновь очутиться на «Иртыше»...
Назначенные к нам два лейтенанта (Родзянко и Мюнстер. – Примеч. ред.) усугубляли тяжесть положения, так как оба слишком много пили. Один, исполнявший к тому же обязанности старшего офицера, имел пренеприятный характер; от него всегда можно было ожидать грубость, надменность и невыдержанность, и оттого офицеры и команда его невзлюбили. Не менее неприятные отношения создались у него и с командиром, и часто доходило до столкновений. Вскоре от пьянства у него обнаружились признаки белой горячки, и однажды мы оказались свидетелями очень печального случая: проведя всю ночь за бутылкой, он к утру пришел в совершенно невменяемое состояние, вышел наверх без кителя с обнаженной саблей и, сев на палубу, стал ее рубить. Другой лейтенант с трудом его увел в кают-компанию. В 8 часов утра, когда происходила церемония подъема флага, из офицерского помещения доносились бессвязные крики и ругань. Это услыхал командир и сам пошел узнать, в чем дело.
Увидя своего старшего офицера в таком ужасном виде, он приказал ему немедленно сесть в каюту и считать себя арестованным, но тот отказался это исполнить. Тогда был вызван караул, чтобы силой заставить его подчиниться. Пьяный лейтенант выхватил револьвер и кричал, что будет стрелять. Положение опять спас другой лейтенант и увел буяна. Командир больше не хотел терпеть такого неслыханного безобразия и поехал на «Суворов». Адмирал Рожественский только оттого, что теперь готовился к бою, ограничился тем, что отрешил его от должности, приказал арестовать в каюте с приставлением часового и не давать вина, а по приходе в Россию отдать под суд.
Мы остались довольны и этим: по крайней мере, неприятный соплаватель был изолирован от нас и буйства прекратились. Надо отметить, что такой офицер явился единственным примером на всей эскадре и еще раньше славился «громким поведением». Несколько лет тому назад ему пришлось даже выйти в запас, и только по мобилизации он опять очутился на флоте.
Г.К.Граф."Моряки".
|