Sevastopol.info

Мы переночевали, а утром пришел приказ о том, что нужно отбивать нашей первой роте атаку противника. Вели нас командир роты и ротный старшина – а нас осталось два связиста, двое разведчиков и шесть бойцов. Остальных отправили в медсанбат. Всего двенадцать человек, а перед боем с немцами в роте имелось свыше ста человек. Послали нас обратно к Мекензиевым горам. Меня командир поставил в авангард маленького отряда, потому что я очень метко стрелял. Со мной был Вова Негребов, также ранее служивший в 262-м стрелковом полку погранвойск. Пошли вперед, и командир кричит: «Первая рота! В атаку!» А нас двенадцать человек, несколько вперед вышли, нам навстречу бежит медсестра и кричит: «Ой-ой-ой!» Мы ее спрашиваем, в чем дело. Оказалось, что в медпункт попала мина, и двух медсестер ранило. Ее легко зацепило, а вторая получила тяжелое ранение. Когда мы подошли поближе, то увидели, что одну из медсестер прямо в живот ранило, вплоть до того, что она сидела под кустом и гребла к себе кишки обратно в живот. Старалась живот закрыть руками. Раненую в живот мы положили на носилки, и отнесли в тыл, после чего опять пошли в атаку. А затем уже был я ранен. Врезалось в память, что командир роты что-то кричал, я был от него несколько впереди слева, когда рядом разорвалась мина, тот же самый миномет, или, по крайней мере, та же самая батарея, что попала по медсестрам. Накрыли они нас. Ранен был я в правый бок по ребрам, и мелкие осколки впились в правое запястье, да еще пролетел мимо головы большой осколок. И меня попрятали не столько по воронкам, сколько в кювет от шоссе. Оттуда поползли в тыл, наш матрос впереди, я за ним.
Попал в медсанбат, оттуда на бухту Голландия, определили в госпиталь. И что удивительно, в вещмешке рядом с носками лежала бутыль с валерьянкой, когда меня ранило, она не разбилась. Когда мы с матросом отходили в тыл, вокруг сколько стреляли, что ужас один. Вплоть до того, что верх фуфайки у меня был насквозь продырявлен, рваные куски ваты через дырки торчали. А этот трехлитровый бутылёк не разбился. Представляешь, как-то он уцелел, а фуфайка была с дырками. И когда уже из медсанбата нашей бригады отправляли меня в госпиталь в бухту Голландия, там моими медсестрами стали Прохорова, Загорулько и Плотникова. Они прибыли 21 декабря 1941 года в составе 79-й морской стрелковой бригады, которая как раз высаживалась на берег. Так вот, эти медсестры меня привели в госпиталь, располагавшийся в двухэтажном здании, но я пошел не на второй этаж, почему-то не хотел туда забираться, а остался на первом. И лег, хоть и побыл в медсанбате, но все равно, после боя и ранения, так что сразу же уснул. Медсестры же меня раздели и увидели у меня в вещмешке бутыль с валерьянкой. Много у меня было побито и изорвано, как фуфайка, так и штаны, а бутыль осталась невредимой. Так эти милые, хорошие девчонки, что умудрились седлать? Взяли валерьянки для пробы, решили, что я могу быть шпионом с ядом, который таскаю под маркой валерьянки. Они меня напоили ей, дали две-три ложки. И я утром не могу встать, и все. Они меня лупят по лицу, пытаются разбудить. Но раз живой, не отравился, значит, я не шпион, да еще и трехлитровую бутыль сохранил.

Из госпиталя, расположенного в бухте Голландия, меня перевезли по воде на Павловский мысок в военно-морской госпиталь. Оттуда утром на следующий день посадили на эсминец, который стоял прямо рядом с Павловским мыском, и отправили на Кавказ. Здесь в госпитале поставили дату ранения 23 декабря. И теперь по документам у меня ранение датируется 23 декабря, когда я был уже на Кавказе – это неправильно, потому что наша рота воевала только до 21 декабря, после чего ее заменили части 79-й морской стрелковой бригады. Такие вот неточности на войне происходили постоянно.

Грустную вы сообщили новость. Вроде всё понятно - возраст преклонный, дай бог каждому столько пожить, а всё же грустно. Уходит поколение людей, вынесших на своих плечах столько испытаний, что современная жизнь, несмотря на все кризисы , кажется просто раем . Вчера вспоминал весь день Севастополь, встречи с Василием Васильевичем, его рассказы и совместные поездки по городу и в Камышловскую балку. Планировал приехать на 9 мая в Севастополь и навестить Седёлкина, но оказалось, что уже поздно .
Жизнь у него и в самом деле была интересной и насыщенной, хотя не обошлось и без горьких потерь .
Большое спасибо хочется сказать Трифонову, который устные воспоминания Седёлкина изложил в печатной форме, а стало быть, сделал их доступными для всех желающих с ними ознакомиться. Мне он тоже много рассказывал, но придать рассказам литературную форму я не смог, хотя намерение было.

Nino писал(а):

Ветеранов уже практически не осталось. Светлая ему память.

Kostochka писал(а):

Умер два-три месяца назад, я узнала только сегодня.