|
ТРУП В ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМ БАГАЖЕ
В 1907 году 20 сентября в гор. Полтаве на Киевской вокзале было обращено внимание на одно место багажа, откуда исходил запах разлагавшегося трупа. Багаж представлял из себя корзину, обшитую черной клеенкой, сдан был со ст. Симферополь в г. Киев. При вскрытии корзины в ней оказался убитый мужчина восточного типа, 25-30 лет, одет был в пиджачную пару, обувь отсутствовала, но на ногах имелись носки, никаких бумаг и документов при трупе не обнаружено. Сам труп тщательно был обвернут много раз черной клеенкой, руки и ноги были связаны веревкой, на голову, был наложен согревающий компресс из марли, клеенки и ваты и был накрепко обмотан веревкой.
На затылочной части головы были обнаружены 4 колотых раны, видимо кинжалом, других поранений не найдено. На дне корзины в соломе были найдена пара грязных мужских носков, один белый, а другой коричневого цвета, при примерке носков к ногам убитого они оказались малыми, что говорило о том, что носки принадлежали другому лицу, но никак не убитому.
За исключением носков других вещественных доказательств обнаружено не было.
Взяв фотографию, снятую с трупа, носки и клеенку, я в тот же день выехал в Симферополь, по прибытии куда я встретился с пренеприятнейшей для меня историей, заключающейся в следующем: жандармский вахмистр ст. Симферополь, получивши телеграмму от жандармов Киевского вокзала г. Полтавы об обнаруженном в Полтаве багаже, вызвал к себе на станцию извозчиков, объяснил им суть дела и предъявил им требование указать извозчика, доставившего багаж на ст. Симферополь, с указанием лица сдавшего самый багаж. Затея жандарма не дала желаемых результатов, но зато весь город узнал о злополучном багаже, задержанном в Пол¬таве.
Это обстоятельство меня взволновало не на шутку, не потому, что мне предстояло затруднение найти извозчика, доставившего труп на станцию; нет, это меня менее всего интересовало, так как по тем предосторожностям и предусмотрительности преступников по отношению упаковки трупа и по чистоте самой работы, багаж с места преступления мог быть вынесен на руках, а затем уже доставлен на станцию и на извозчике, и даже на перекладных, чтобы совершенно запутать и сбить со всякого следа, а взволновало меня то, что о багаже могли узнать и сами преступники и, что с их стороны предприняты меры предосторожности, а быть может и самое бегство, при условии, конечно, если преступление совершено в Симферополе.
Это обстоятельство заставило меня сразу же приступить к выяснению личности убитого и владельца лавки продавшего клеенку, работа моя облегчалась тем, что убитый типа восточных людей, которыми заполнен почти весь Симферополь. Тем не менее, ознакомившись с городом, главным образом, с лавками, где продается имевшаяся у меня на руках клеенка, установить факт продажи клеенки стало делом далеко не легким, так как подобного сорта клеенка имеется в продаже почти по всем лавченкам, особенно на базаре, и запомнить торговцу когда, кому и в каком количестве была продана клеенка само собою довольно трудно; но все же в одной из лавченок мальчишка продавца лавки сказал, что он помнит, как и сколько дней тому назад клеенку покупала какая то дама и с нею были два молодых человека, из которых один небольшого роста, горбатый, помнит это он потому, что купивши клеенку, они спустя несколько минут зашли опять и потребовали вторично несколько аршин клеенки, сказав, что купленной клеенки для них мала
Более о клеенке выяснить мне ничего не удалось, но приблизительно было установлено, что клеенка была продана числа 15-16 сентября. Обстоятельство это меня утешило, так как шансов было более за то, что преступление совершено в Симферополе.
В тот же день за вечернею закуской в станционном буфете, содержимом армянином, я от одного официанта, также армянина, узнал, что убитый частенько бывал на вокзале (приезжая из Севастополя), и по его мнению, также армянин и кажется продавец золотых вещей и различных камней, развозимых им по Крыму и Кавказу, что убитого ему приходилось там же встречать на вокзале в Севастополе, но без ручного саквояжа, с которым он всегда был на вокзале в Симферополе и что, по его мнению, на вокзале в Севастополе убитого должны знать.
Этих сведений для меня было вполне достаточно, чтобы немедленно отправиться в Севастополь и я, не дожидая поезда, запасным паровозом, отправляющимся на Севастополь, выехал туда.
В Севастополе мне удалось сразу же выяснить официанта станционного буфета, знавшего убитого, официант мне сообщил, что убитый армянин, занимался торговлей золотыми вещами и камнями, от времени до времени с этой целью разъезжал по Крыму и Кавказу, постоянное жительство имеет в Севастополе, но где и по какой улице - ему не известно.
В этот же день адрес убитого мною был добыт из адресного стола и я впервые обратился к наружной полиции оказать мне содействие при обыске в квартире убитого и для сдачи в охрану его имущества впредь до взятия такового в охрану су¬дебными властями.
При обыске и квартире убитого в числе найденной переписки я обнаружил телеграмму на имя убитого из Симферополя от 16 сентября от какой-то Сони, при¬глашавшей его приехать к ней на именины 17 сентября. Из продолжительного моего разговора с квартирной хозяйкой убитого, добродушной и болтливой старухой, я почерпнул много ценных сведений, характеризующих как личность самого убитого, так и лиц его посещавших.
По окончании обыска и долгого размышления у меня явилась мысль, не оставлявшая меня в покое: не посылал ли убитый ответной телеграммы на телеграм¬му, полученную им от неизвестной мне Сони. Не теряя ни минуты, я направился в Главную почтово-телеграфную контору и, отыскав заведывающего Телеграфным Отделом, я в любезной форме просил его навести справку, была ли послана телеграмма 16 или же 17 сентября в Симферополь убитым, назвав его фамилию, и если была, то сказать мне точный адрес получателя, предварительно перед просьбой я предъявил свои полномочия и назвал себя.
На мою просьбу заведующий Телеграфным Отделом мне ответил, что это будет носить характер выемки документа, а таковые выдаются только лишь по по¬становлению судебных властей, т.-е., дал мне ответ заранее мною предвиденный. Для выхода из крайне затруднительного положения пришлось пуститься на хитрость, продлить в любезной форме разговор, во время которого угостить хорошего качества сигарой, пригласить его на ужни и так далее. Все это удивительно благотворно подействовало на заведывающего Телеграфным Отделом и не более как через десять минут передо мною лежали две пачки сшитых исходящих телеграмм за 16 и 17 сентября. И вот в пачке телеграмм за 17 сентября я нахожу телеграмму за подписью убитого, адресованную им в Симферополь на имя Сони с указанием ее фамилии и полного адреса, с текстом, что 17 утром он выезжает в Симферополь.
Списав адрес Сони, любезно поблагодарив заведывающего Телеграфным Отделом, я с полным удовлетворением своей работой отправился в гостиницу. Вечером до отхода поезда на Симферополь я провел время за ужином с заведывающим Телеграфным Отделом, после которого отправился на вокзал и с первым отходящим поездом выехал на Симферополь.
В Симферополь я приехал рано утром, в гостиницу идти не хотелось, а на вокзале не сиделось и я отправился в город разыскивать адресный стол, нашел его еще закрытым и мне пришлось ждать его открытия довольно порядочно. С открытием его я сейчас же получил точную справку места жительства Сони, после чего, выяснив полицейский участок, я отправился туда и, объяснив приставу в чем дело, просил его оказать мне содействие, «.главное, дать беспристрастную характеристику Сот Пристав оказался человеком покладистым и после данной мне характеристики Сони, далеко говорившей не в ее пользу, я решил, что убийство дело рук ее, для какой цели ею и был вызван убитый на день ее именин.
Из разговора с приставом я узнал, что в его делопроизводстве имеется бумага для объявления Соне о том, что в открытии отделения ее торгового предприятия на базаре ей отказано.
Взяв бумагу в портфель, я в роли письмоводителя пристава вместе с ним от¬правился к Соне.
По прибытии туда я был поражен, удивление мое было неописуемо: за стойкой торгового предприятия сидела дама и около нее молодой человек, горбатый; увидевши его мне так и хотелось наброситься на него со словами: ах, это ты, голубчик, клеенку покупал, но выдержка и хладнокровие должны быть на первом месте и свой порыв я сдержал.
Не сказав еще ни слова сидевшим, я уже был совершенно уверен в том, что убийство совершено Соней с участием горбатого и других, и принялся за работу с приподнятой энергией.
Сидевшими за стойкой оказались сестра Сони и горбатый — ее племянник На заданный мною вопрос, где Соня, дама ответила, - выехала из Севастополь, а на вопрос надолго ли и зачем, получился ответ - заказывать себе платье. Поездка в Севастополь заказывать платье при наличии портных в Симферополе не хуже севастопольских мне показалась абсурдом, страшно меня взволновала и еще более усилила веру в совершение преступления Соней и кампанией.
А по какому делу вам нужна Соня, спрашивает сидевшая дама. Я ответил, что ей необходимо объявить разрешение на открытие отделения ее торгового предприятия на базаре. Это сообщение успокоительно подействовало, как на даму, так и на горбатого. При заданном же вопросе, давно ли уехала Соня, дама ответила, что сегодня с поездом, отходящим на Севастополь в 5 ч. 20 мин. Вынул часы, на них было 4 ч. 40 мин., до отхода поезда оставалось 40 мин. и за это время Соню можно видеть на вокзале.
Так как Сони ни я, ни пристав в лицо не знали, то мною было предложено мо¬лодому человеку горбатому съездить с нами на вокзал и указать нам Соню. Горбатый на мое предложение охотно согласился и не более как через 15 минут мы были на вокзале, до отхода поезда оставалось 10 минут, а Сони не было. При наблюдении за горбатым я заметил в нем страшную перемену, как то он сразу осунулся, весь вошел и себя и сосредоточенно о чем то размышлял, а когда я подошел к нему с вопросом, что за причина, что нет Сони и что скоро должен отойти поезд, то получил ответ, что, быть может, она отложила свою поездку и пошла к знакомым. Подобный ответ меня удивил и усилил уверенность, что убийство совершено ими и что горбатый видимо сообразил в чем дело. Наряду с этим первое сообщение дамы о том, что Соня уехала в Севастополь мне казалось правдивым, а потому, передав горбатого под наблюдение пристава, сам отправился к начальнику станции, куда был приглашен и жандармский вахмистр. Предъявив им свои уполномочия и кратко изложив в чем дело, я просил после третьего звонка и свистка главного кондуктора поезда не отправлять до тех пор, пока я не пройду всех вагонов, начиная с головы поезда и кончая хвостом его.
Заручившись полным согласием, я после третьего звонка начал обход вагонов, впереди шел пристав, а за ним горбатый с целью указать Соню, а затем шел я. Пу¬тешествие это для меня было чрезвычайно тяжелое, ибо я чувствовал, что прохожу последние вагоны, а Сони все нет и нет. Но вот, проходя последний вагон, при выходе горбатого в двери какая то дама обозвала его по имени "Костя, ты зачем здесь", тут я подошел вплотную к горбатому и задал ему вопрос: "Ведь это же ваша тетя Соня". "Да", — последовал глухим сдавленным голосом ответ. Подойдя к даме, я попросил ее следовать за мной. Дама не растерялась и, передавая находившийся в руках узелок рядом с нею сидевшему мужчине, сказала: "Ваня, возьми, я сейчас". Увидя это, у меня сразу созрела мысль, что этот мужчина был вторым при покупке клеенки и тут же задал вопрос Соне: "Это ваш знакомый?" "Да" - последовал ответ: "Это мой жених". "Это ваш жених?" - сказал я, "Вот как раз и жениха мне вашего нужно" и обратившись к сидевшему попросил и его также следовать за мной.
По выходе из вагона молодого человека и горбатого, я передал приставу для заключения их под стражу, предварительно надел как на того, так и не другого наручники. С Соней же я отправился на ее квартиру для производства обыска. Дорогой я задал ей вопрос: получила ли она телеграмму 17 сентября от убитого, назвав его фамилию. Ответ последовал: "Нет". Обыском в квартире ничего не обна¬ружено, но в конторке ее торгового предприятия обнаружена телеграмма убитого, в которой убитый и сообщал о дне своего выезда. Этим обстоятельством. Соня ничуть не смутилась. В постели горбатого под матрасом я обнаружил до 15 пар грязных чулок и когда разобрал их, то нашел пару и к носкам найденным между соломою в корзине убитого. И это обстоятельство на Соню не произвело ровно никакого впечатления.
В сарае-дровняке я обнаружил закопанный в землю саквояж убитого с золотыми вещами, камнями и наличными деньгами до 15 ООО руб., и кинжал, коим был убит покойник и после этого Соня оставалась ко всему равнодушна и только после предъявившая Сони владельцу лавки, продавшего клеенку, после категорического опознания ее как самым продавцом, а равно и мальчишкой, Соня в убийстве созналась, выдав своего племянника и жениха Ваню. Убийство совершено с целью ограбления, а также отвязаться от ненавистного ей жениха, коим первое время был убитый.
|
Регистрация
Вход
Правила форума
Поиск
).
