Sevastopol.info

А. П. ПЛАТОНОВ (1899 - 1951), запрещенный многие годы, написал один из первых рассказов об обороне Севастополя. Называется он «Одухотворенные люди. Рассказ о небольшом сражении под Севастополем».
Факт, положенный в его основу, строго документален: 7 ноября 1941 г. рядом с деревней Верхнесадовое совершили свой бессмертный подвиг политрук Н.Д.Фильченков (у Платонова — Фильченко), моряки-черноморцы И.М. Красносельский, Д.С. Одинцов, Ю.К. Паршин, В.Ф. Цибулько. В неравном бою с фашистскими танками они погибли, но не пропустили захватчиков к Севастополю. В их подвиге Платонов увидел символ войны. Он сказал об этом: «Это, по-моему, самый великий эпизод войны, и мне поручено сделать из него достойное памяти этих моряков произведение. Я пишу о них со всей энергией духа, какая только есть во мне. У меня получается нечто вроде Реквиема в прозе. И это произведение, если оно удастся, самого меня хоть отдаленно приблизит к душам погибших героев...»

Далее привожу отрывок из рассказа.

Политрук Николай Фильченко оставил командование отрядом на Даниила Одинцова и пошел в тыл, к Севастополю, на пункт снабжения, чтобы ускорить доставку боепитания. Осветительные ракеты медленно и непрерывно опускались с неба, сменяя одна другую; их и сейчас было четыре люстры, четыре комплекта ракет под каждым парашютом. Их быстро и точным огнем расстреливали на погашение наши зенитные пулеметы, но противник бросал с неба новые светильники взамен угасших, и бледный грустный свет, похожий на свет сновидения, постоянно освещал город и его окрестности - море и сушу.
На краю города, в одном общежитии строительных рабочих, все еще жили какие-то мирные люди. Фильченко заметил женщину, вешающую белье возле входа в жилище, и двоих детей, мальчика и девочку, играющих во что-то на светлой земле. Фильченко посмотрел на часы: был час ночи. Дети, должно быть, выспались днем, когда артиллерия на этом участке работала мало, а ночью жили и играли нормально. Политрук подошел к низкой каменной ограде, огораживающей двор общежития. Мальчик лет семи рыл совком землю, готовя маленькую могилу. Около него уже было небольшое кладбище - четыре креста из щепок стояли в изголовье намогильных холмиков, а он рыл пятую могилу.
- Ты теперь большую рой! - приказала ему сестра. Она была постарше брата, лет девяти-десяти, и разумней его. - Я тебе говорю: большую нужно, братскую, у меня покойников много, парод помирает, а ты одна рабочая сила, ты не успеешь рыть. Еще рой, еще, побольше и поглубже - я тебе что говорю!
Мальчик старался уважить сестру и быстро работал совком в земле. Фильченко тихо наблюдал эту игру детей в смерть.
Сестра мальчика ушла домой и скоро вернулась обратно. Она несла теперь что-то в подоле своей юбчонки.
- Не готово еще? - спросила она у трудящегося брата.
- Тут копать твердо, - сказал брат.
- Эх ты, румын-лодырь, - опорочила брата сестра и, выложив что-то из подола на землю, взяла у мальчика совок и сама начала работать.
Мальчик поглядел, что принесла сестра. Он поднял с земли мало похожее туловище человечка, величиною вершка в два, слепленное из глины. На земле лежали еще шестеро таких человечков, один был без головы, а двое без ног - они у них открошились.
- Они плохие, такие не бывают, - с грустью сказал мальчик.
- Нет, такие тоже бывают, - ответила сестра. - Их танками пораздавило: кого как.
Фильченко пошел далее по своему делу. "И мои две сестренки тоже играют где-нибудь теперь в смерть на Украине, - подумал политрук, и в душе его тронулось привычное горе, старая тоска по погибшему дому отца. - Но, должно быть, они уже не играют больше, они сами мертвые... Нужно отучить от жизни тех, кто научил детей играть в смерть! Я их сам отучу от жизни!"
За насыпью Дуванкойского шоссе четверо моряков рыли могилу для комиссара Поликарпова.

Вертинский А.Н. Четверть века без родины: Страницы минувшего.

Цитата: СЕВАСТОПОЛЬ

Белые армии откатывались назад. Уже отдали Ростов, Новочеркасск, Таганрог. Шикарные штабные офицеры постепенно исчезали с горизонта. Оставались простые, серые, плохо одетые, усталые и растрепанные. Вместе с армией отступал и я со своими концертами. Последнее, что помню,— была Ялта. Пустая, продуваемая сквозным осенним ветром, брошенная временно населявшими ее спекулянтами. Концерты в Ялте я уже не давал. Некому было их слушать. Несколько дней городом владел какой-то Орлов, не подчинявшийся приказам белого командования. Потом его куда-то убрали, и все затихло. Ждали прихода красных. Я уехал в Севастополь.
В гостинице Киста, единственной приличной в городе, собралась вся наша братия. Там жили актеры, кое-кто из писателей и много дам. Деньги уже ничего не стоили. За ведро воды нужно было платить сто тысяч рублей. К концу 1918 года под неудержимым натиском Красной Армии белые докатились до Перекопа. Это был последний клочок русской земли, еще судорожно удерживаемый горстью усталых, измученных, упрямых людей, уже не веривших ни в своих вождей, ни в свою авантюру. Белая армия фактически перестала существовать. Оставались только ее разрозненные, кое-как собранные остатки. Генералы перессорились между собой, не поделив воображаемой власти, часть из них уже удрала за границу, кое-кто застрелился, кое-кто перешел к красным, кое-кто исчез в неизвестном направлении. Армия разлагалась и таяла на глазах у всех. Дезертиры с фронта — оборванные, грязные и исхудавшие, переодевшиеся в случайное штатское платье,— бродили по Севастополю, заполняя собой улицы. Спали всюду — на бульварных скамейках, в вестибюлях гостиниц и прямо на тротуарах, благо ночи в Крыму теплые. А те, кто еще носил форму,— отпускные, командированные в тыл,— по целым дням торчали в комендатуре, где с утра до ночи бегали с бумагами под мышкой военные чиновники, охрипшие и ошалевшие. Сами ничего не знавшие, они никому и ничем помочь уже не могли. Но рвали взятки с живого и с мертвого. Высокие, худые, как жерди, великосветские дамы и девицы, бывшие фрейлины двора, графини, княжны и баронессы с длинными породистыми лошадиными лицами, некрасивые и надменные, продавали на черном рынке свои бриллиантовые шифры и фамильные драгоценности, обиженно шевеля дрожащими губами. Слезы не высыхали у них на глазах.
Днем они толкались в посольствах и контрразведках иностранных держав, в консульствах, различных учреждениях и комитетах, где можно было купить любой паспорт. Спекулянток можно было узнать сразу. Котиковый сак. Тюрбан на голове. Заплаканные глаза и мольба: Визу на Варну! В Чехию, в Сербию, в Турцию — куда угодно! Только бежать, бежать!...Они не мылись неделями, спали не раздеваясь. От них шел одуряющий запах лоригана-коти, перемешанный с запахом едкого пота. Никто из них ничего не понимал. Словно их контузило, оглушило каким-то внезапным обвалом. Они ждали чего угодно, но только не революции. Они не могли осознать случившегося и только жалобно скулили, когда кто-нибудь пытался с ними заговорить.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Единственный в городе театр Ренессанс ежевечернее был набит до отказа серыми шинелями — отпущенными или бежавшими с фронта офицерами. Мне предложили гастроли. Я отказался. Петь было нелепо, ненужно и бессмысленно. Поэт Николай Агнивцев — худой, долговязый, с длинными немытыми волосами — шагал по городу с крымским двурогим посохом, усеянным серебряными монограммами— сувенирами друзей, и читал свои последние душераздирающие стихи о России:
Церкви — на стойла, иконы — на щепки!
Пробил последний, двенадцатый час!
Святый боже, святый крепкий,
Святый бессмертный, помилуй, нас!
На его визитной карточке было напечатано: Николай Агнивцев (миллионер).
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Знакомый восточный князь Меламед купил шхуну и гостеприимно предлагал актерам ехать на ней в Турцию. Предлагал и мне, Собинову, Балановской, Плевицкой. Молодые актеры нанимались кочегарами на Рион — большой пароход, стоявший в порту. Спекулянты волновались и покупали все что угодно, лишь бы только отделаться от корниловских "колокольчиков" — тысячерублевок. Перекоп — узкая полоска земли, отделявшая нас всех от оставленной родины,— еще держался. Его защищал Слащев. На стенах города появились приказы генерала Слащева: Тыловая сволочь! Распаковывайте ваши чемоданы! На этот раз я опять отстоял для вас Перекоп!
Иногда в осенние ночи, когда море шумело и билось за окнами нашей гостиницы, Слащев приезжал с фронта со своей свитой. Испуганные лакеи спешно накрывали стол внизу в ресторане. Сверху стаскивали пианино, звали меня. Я одевался, стуча зубами. Спускался вниз, пил с генералом водку, разговаривал, потом пел по его просьбе. Но водка не шла. Голова болела, было грустно и пусто. Слащев дергался, как марионетка, хрипел, давил руками бокалы и, кривя страшный рот, говорил, сплевывая на пол:
— Пока у меня хватит семечек, Перекопа не сдам!
- Почему семечек? — спрашивал я.
— А я, видишь ли,— мы уже были на ты,— иду в атаку с семечками в руке! Это развлекает и успокаивает... моих мальчиков.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
— Визу, визу, визу! Куда угодно! Хоть на край света!
Остальное никого не интересовало. С Перекопа бежали. Слащев безумствовал. В Джанкое он приказал повесить на фонарях железнодорожных рабочих за отказ исполнить его приказы. Однажды утром я получил телеграмму: Приезжай ко мне, мне скучно без твоих песен. Слащев.
В этот день на рейде стоял пароход "Великий князь Александр Михайлович". Капитан его, грек, был моим знакомым. Пароход отходил в Константинополь. На нем уезжал обиженный Деникиным генерал Врангель со своей свитой. Ночью, встретив капитана в гостинице, я попросил его взять меня с собой. Он согласился. Утром, погрузив несложный багаж и захватив с собой единственного друга — актера Бориса Путяту и пианиста, я уехал из Севастополя

КРАСОВСКИЙ А.С.

Севастопольские улицы вечерние,
В окнах светятся уютно огоньки,
И горят над севастопольскими скверами
Фонари, как золотые маяки.
Я хожу-брожу по улице Нахимова,
Вдоль Большой Морской красавицы иду,
Никогда тебя, мой город, не покину я,
Где ещё такой же город я найду?
К Панораме поднимусь порой вечернею,
Весь откроется красавец-город мне,
И увижу, как огни далекой Северной
Шлют привет свой Корабельной стороне.
Улыбнется мне огнями бухта Южная,
Инкерманские огни мелькнут вдали,
А на рейде семафорами жемчужными
Разговор ведут вечерний корабли.
Севастопольские улицы вечерние,
В окнах светятся уютно огоньки,
И горят над севастопольскими скверами
Фонари, как золотые маяки.

Песня на эти стихи была очень популярна.
Поправка: «Севастопольские улицы вечерние» (муз. Л.Розена), а песня на стихи того же автора «Краснознаменный Севастополь» (муз. Б.Боголепова),

Heland, восхищаюсь Вами - такие цитаты находите - такие жемчужины! Надо же, даже Платонов! И другие - замечательные!!!
Спасибо!!!

А я пришла закинуть вот какую удочку - говорят:
Виктор Гюго сравнил осаду Севастополя с осадой Трои.

_________________
https://vk.com/sebastopol

За песню - отдельное спасибо! Тут же нашла её вконтакте - исполняет её Нина Зазнобина - Севастопольские улицы вечерние
Столько лет прожила я в городе, а только сейчас узнала о такой замечательной песне! Спасибо!

_________________
https://vk.com/sebastopol

Marianne N Спасибо, я это делаю с удовольствием и любовью. О Гюго уже задумывалась, но сейчас хочется к 9 мая что-то очень верное найти. Если эту песню вернуть в уши севастопольцам, то она может быть одним из "гимнов" города.

Татьяна Толстая, "Неугодные лица":
"В 1970-м году Севастополь ко дню Военно-Морского Флота украсили портретами вождей и основоположников. Лето, чудная погода; стою, любуюсь на клумбу, где портрет Ильича любовно выложен (или высажен?) каким-то темно-зеленым псевдокапустоидом по светло-зеленому фону. (Розетками этого растения в южных парках любят выкладывать даты на клумбах. Идешь купаться ночью, к примеру, 31 июля, а назад идешь, глядь – а уже 1 августа; в полночь приходил невидимый садовник и исправил календарь.) Стою, стало быть, погрузившись в размышления о неисчерпаемости изобразительных средств и о границах сакрального: а вот что что будет, если сложить дорогие контуры из мусора, например из стоптанной обуви или консервных банок? Опорочит ли этот срач светлые черты, или же, напротив, святость и партийная благодать возьмут верх, преобразят и возвысят нечистые материалы? Поднимаю глаза и вижу странный плакат, хоругвь, волнующуюся на морском ветру: двойной портрет – Ленин и Энгельс".

Heland, а насчет песен помню были отдельные темы на форуме!
На первый взгляд нашла только такую тему:
viewtopic.php?f=22&t=39711
Но были и другие! Загляните, вдруг там найдете?

Есть и замечательный сайт: http://sevastopol-songs.narod.ru

_________________
https://vk.com/sebastopol

Marianne N Спасибо, я знаю эти сайты. В данную тему, входящую в форум "История нашего города", я даю соответствующие названию цитаты. Стихи привожу не все, которые знаю, а только те, что мне очень нравятся. Песней о Севастополе хотелось напомнить как о прекрасном времени нашего города, так и об Афанасии Степановиче Красовском, который жил в Севастополе (1 мая 2011 г. - сто лет со дня рождения) и является автором замечательных стихотворений.
Добавлю немного. С этой песней связаны воспоминания о беззаботном детстве, когда ключи от квартиры оставляли в подъезде под ковриком; в воскресенье в парках играли оркестры и люди танцевали; военные не садились в троллейбусах, даже когда были свободные места; а на пляже в Ушаковой балке участковый милиционер дядя Пава, знавший всех жителей, призывал: Не играйте в карты, играйте в шахматы , с ударением на второй слог.

Из недавних песен о Севастополе мне приглянулась вот эта.

Александр Маршал

А за кормой такая тишина,
Уснуло море перед самым боем,
Лишь полная неспешная луна
Командует задумчивым прибоем.

А в кубриках кому-то не до сна,
Кому-то снится мать, родная хата,
Кому детишки, ну а мне война,
Да Ирка из 6-го медсанбата.

Как сладок сон, вот бы остаться в нем,
Сон для матроса лучше, чем награда,
но громко боцман прохрипел :"Подъем!",
Подъем из рая снов к вершине ада.

И вот уже суровый командир
Кричит: "Вперед!", и наше дело свято,
Идем на берег, вверх на ориентир,
Зажав зубами ленты, сняв бушлаты.

Припев:
И нам плевать на "Мессершмиттов" вой,
Горящих танков въедливую копоть,
Там за моей и за твоей спиной
Великий русский город Севастополь.

Братва, полундра! Нас не удержать!
Зловещим дзотам и свистящим минам,
Мы эту нечисть будем рвать и гнать
До логова, до самого Берлина.

И знаем мы, что смерти больше нет,
Что с нами Бог, и в правде наша сила,
А на Востоке плавится рассвет,
Встает с колен великая Россия.

Г.Поженян Стихи о Севастополе
(фрагменты)

Осада

Когда война приходит в города,
они темней становятся и тише.
А он казался мне
светлей и выше,
значительней и строже, чем всегда.
Он был почти что рядом,
где-то тут
за сопкой,
за спиною,
за плечами.
Бомбят его, –
и мы не спим ночами.
так боя ждем, как только боя ждут.
Шел сотый день,
сто первый,
сто второй.
Под нами с ревом оседали горы.
Но только почта покидала город,
и только мертвый смел покинуть строй.
Он весь пылал,
и с четырех сторон
от бухты к бухте подползало пламя.
А нам казалось, это было с нами,
как будто мы горели, а не он.
А он горел,
и отступала мгла
от Херсонеса и до равелина.
И тень его пожаров над Берлином
уже тогда пророчеством легла.

ВСЕХ ПОЗДРАВЛЯЮ с ПРАЗДНИКОМ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ !

Лучшим о войне считаю стихотворение Семена Гудзенко "ПЕРЕД АТАКОЙ"
Двух первых его строк достаточно, чтобы считать Гудзенко великим поэтом:

Когда на смерть идут — поют,
а перед этим можно плакать...

Но хочу привести стихотворение Сергея Орлова "Его зарыли в шар земной"

Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.

Ему как мавзолей земля -
На миллион веков,
И Млечные Пути пылят
Вокруг него с боков.

На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжелые гремят,
Ветра разбег берут.

Давным-давно окончен бой...
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей...

Никандров Николай Никандрович
http://az.lib.ru/n/nikandrow_n_n/
Севастопольский мальчишка, ставший популярным в дореволюционные и первые послереволюционные годы писателем.
"Береговой ветер"
http://az.lib.ru/n/nikandrow_n_n/text_0052.shtml
Рассказ о пацанах из Загородной балки, отправившихся вместо занятий в Константиновском училище на рыбалку.

_________________
Каждый заблуждается в меpу своих возможностей.

класс, почитал, интереснейшая вещь)) спасибо

_________________
[img]http://www.weburan.ru/img504/img504/5827/8189nw7.png[/img]

Где-то на форуме есть обширнейшая тема "Стихи о Севастополе", но раз уж и здесь стали вспоминать их, не удержусь, напишу:

Стихотворения о Крымской войне и Севастополе
1855, 1865 год.

Евдокия Петровна Ростопчина (урожденная Сушкова) (1811-1858), одна из крупнейших русских поэтесс XIX века.















ПЕСНЯ РУССКИМ ВОИНАМ, РАНЕНЫМ В СЕВАСТОПОЛЕ

Защитники страны родной,
О вы, чья кровь лилась рекой
За Русь Святую нашу, -
Пусть голос наш к вам долетит:
Вас всех Москва благодарит
За кровь и жертву вашу!

Вы лихо, милые, дрались;
Вы в поле ратное неслись
Грозой на супостата;
За Севастопольской стеной
Держался грудью русский строй.
Спасибо вам, ребята!

Вся русская твердит семья:
Хвала и слава вам, друзья,
И многи, многи лета!
Хвала, солдатушки, вождям;
Они примером служат вам, -
Спасибо им за это!

Тебе спасибо, вождь седой:
Умен и тверд ты, - Бог с тобой;
Бог даст, нам Крым спасешь ты!
Да, жребий твой всех тяжелей:
Ты сторож русских рубежей,
За все ответ несешь ты!

От всей души спасибо вам,
Двум юным Царским Сыновьям,
Царевичам прекрасным!
С солдатом рядом вы в строю
Подвергли пулям грудь свою
С спокойствием бесстрастным.

Хвала вам, славные бойцы!
Вам, наши светы-молодцы,
Упавшим в жарком бое!..
Мольбой за вас мы чтим ваш прах,
И память вечную в сердцах
Вам сохраним, герои!

Корнилов храбрый, - ты тужил,
Что не довольно послужил
Царю, отчизне, Богу:
Утешься!.. Смертию честной
Другим сынам страны родной
Ты указал дорогу!

Свершить твой подвиг начатой
Не мог ты, воин удалой,
Наш Соймонов бесстрашный!
Ты в вражий стан как гром проник,
Твой нагулялся смелый штык
Средь битвы рукопашной!

В Царьграде две могилы есть
Двум Русским: их воздвигла честь.
Там Иогинов, Щелканов.
Передовые наши там
Легли угрозою врагам
В виду самих Балканов.

Когда-нибудь... Но что слова?....
Сегодня матушка-Москва
Вас чествует и славит;
Настанет день, придет пора, -
Она воскликнет вам ура!
С победой вас поздравит!

Вот вам, от имени Москвы,
Сердечный дар, чтоб были вы
И сыты и согреты!
Пусть вам Господь на Новый Год
Здоровье с счастьем пошлет
И многи, многи лета!

Графиня Ростопчина

МОЛИТВА ОБ ОПОЛЧЕНЦАХ

Заступница усердная
Молящейся Руси, -
Икона чудотворная,
Помилуй и спаси!
И прежде ополчалась Ты
За свой народ честной,
И в день победы ранена
Татарскою стрелой.
Опять на нас крамольныя
Идут орды врагов, -
В годину нам тяжелую
Будь щит наш и покров!
И в день, когда мы празднуем
Священный праздник Твой,
Опять Москва сбирается
В поход на жаркий бой,
Народным ополчением
На царский зов встает,
И в руку знамя бранное,
Перекрестясь, берет...
Благослови, Владычица,
И знамя, и бойцов,
Чтоб стаяли, чтоб сгинули
Пред нами тьмы врагов!
Велишь, - Аллы защитников
Смутит смертельный страх,
И нечестивых полчища
Рассыплются как прах!
Велишь, - и снова Русь Твоя
За веру постоит,
И православных воинов
Оружье победит!
Велишь, - Тобой хранимые,
Все здравы, спасены,
Вернутся невредимые
К нам братья и сыны!
Услышь, услышь, Владычица,
Молитву всей Руси!
Заступница усердная,
Помилуй и спаси!

Графиня Ростопчина

СЕСТРАМ КРЕСТОВОЗДВИЖЕНСКОЙ ОБЩИНЫ

Бог помощь вам, возлюбленныя наши,
Бог помощь вам в терпенье и трудах!
Пусть Ангелы Его, дела считая ваши,
Радеют в небесах о ваших головах.

Вы служите Ему не в келье монастырской,
За крепкою стеной обители святой. -
Нет! Вдохновенныя отвагой богатырской,
Как сестры, вы пошли за братьями в бой!

Вы, жены кроткия, застенчивыя девы,
Вы ужасам войны и смерти обреклись;
Где гибнут тысячи, где льется кровь, везде вы,
И свыклись с гибелью, и с кровью обжились.

Пусть лопнула картечь, пусть пуля свищет в уши,
Вы только креститесь, - и к страждущим скорей,
Их раны врачевать и подкреплять их души,
Спасти, иль проводить молитвой их своей.

Как женщины, вы нежны, сердобольны,
Но храбрым мужестом с героями равны;
Когда ваш взор и дух смущаются невольно, -
Вы теплой верою тотчас оживлены.

Больной и раненый, - все вас благославляет,
Все вас приветствует улыбкой и мольбой,
И на руках у вас спокойней умирает
Наш воин-мученик под вашею слезой.
Какой наградою почтит вас Русь святая?
За ваши подвиги какой хвалой воздать?
Немеет похвала...бессильна власть земная...
Не здесь, не нам вас награждать!

Один Господь оценит труд священный,
И жертву ваших дней, вдали друзей, родных, -
И там, на небесах, вас ждет венец нетленный,
Замена всех наград, всех почестей земных!

1855

ЧЕРНОМОРСКИМ МОРЯКАМ

(стихи, говоренные на обеде 25 февраля 1865 г., данном московскими дамами защитникам Севастополя)

Ура, защитники России!..
Добро пожаловать в Москву!
У ней вы гости дорогие,
Про ваши подвиги святые
Давно уж чтит она молву.

Герои верности и веры, -
Вы, наши чудо-молодцы,
Затмили удалью без меры
Всех древних доблестей примеры,
Все бранной славы образцы.

Что Данциг, Сарагосса, Троя
Пред Севастополем родным?
Нет битв страшней, нет жарче боя...
Дыша в огне, вы гибли стоя
Под славным знаменем своим!

Пред Севастопольской осадой
Что слава всех осад других?
Когда пловучия армады
Таких несметных сил громады
Водили на врагов своих?

Двенадцать раз луна менялась,
Луна всходила в небесах, -
А все осада продолжалась,
И поле смерти расширялось
В облитых кровию стенах.

Четыре смены вражьей силы,
Четыре войска там легло, -
И безполезныя могилы
В волнах морских, в степи унылой,
В борьбе безвыходной нашло.

У них, у нас вождей любимых
Косила смерть, недуг сражал;
И много славных, много чтимых
Исчезло там, незаменимых, -
А Севастополь все стоял!

Но Господу угодно было
Свою Россию испытать:
Не мощь врагов нас победила,
Не длань их город сокрушила, -
Но Бог судил его отдать!

Честь спасена, - а с ней и слава,
И вам та честь принадлежит!

Своею памятью кровавой
Ваш Севастополь величавый
В скрижалях родины блестит!

Ура, защитники России!
Хлеб-соль вам наша будь в почете!
От сердца вам слова простыя
Мы скажем, гости дорогие:
Да здравствует Российский флот!...

Графиня Ростопчина

Это с сайта http://runivers.ru/doc/d2.php?CENTER_ELEMENT_ID=147197

_________________
https://vk.com/sebastopol

Он?

«Севастополь.
В киоске H. H. Савостина, против памятника Нахимова
принимается подписка на газету Новая Русь. »
Врач-Гомеопат.1907г.
декабрь., стр.892.

Жаль изображения совсем не видно!

_________________
https://vk.com/sebastopol

Мухина-Петринская Валентина - "Корабли Санди", одна из моих любимых книг в детстве. Город, в котором происходят события книги, явно не называется, но по описанию это однозначно Севастополь.

_________________
[img]http://www.worldcommunitygrid.org/image ... logo_3.jpg[/img]

Dmitriy_BEl писал(а):

Мухина-Петринская Валентина - "Корабли Санди", одна из моих любимых книг в детстве. Город, в котором происходят события книги, явно не называется, но по описанию это однозначно Севастополь.

Спасибо большое за наводку на эту книгу! Она мне ещё не встречалась..

_________________
https://vk.com/sebastopol

Marianne N писал(а):

Dmitriy_BEl писал(а):

Мухина-Петринская Валентина - "Корабли Санди", одна из моих любимых книг в детстве. Город, в котором происходят события книги, явно не называется, но по описанию это однозначно Севастополь.

Спасибо большое за наводку на эту книгу! Она мне ещё не встречалась..

Пожалуйста. Книга действительно хорошая, до сих пор ее иногда перечитываю.

_________________
[img]http://www.worldcommunitygrid.org/image ... logo_3.jpg[/img]

По рассказу
К. Д. Золотовского
«Капитан Лаце».Очерк.
В 1940 году
кинорежиссером
В. Н. Журалевым
был снят популярный приключенческий фильм
«Гибель «Орла».

На одном из южных причалов КрасноЗнаменного ЭПРОНа…


х/ф."Гибель "Орла". (1940)…



Военная библиотека школьника.
Юнга Евгений Семенович
«Кирюша из Севастополя».
Черноморская повесть-хроника времен Отечественной войны.
Рис. А. Шульца. M.
Детгиз. 1945.

… в те дни когда стоянка флота была перенесена
в другую черноморскую базу,
в героические и ужасные дни второй
половины июня 1942 года сейнеры и шхуны,
буксирные пароходы и катера оказались единственными
средствами связи между разобщенными
осадой пунктами обороны города,
а Минная пристань единственным действующим причалом в порту.
Впрочем и она действовала только ночью.


Пустынный в дневное время причал
теперь был буквально облеплен сейнерами
и шхунами пришедшими из окрестных приморских мест.
Из Казачьей, Стрелецкой и Камышовой бухт,
с Херсонеского маяка и 35 батареи,
от Константиновского форта и других
участков севастопольской обороны.
Все погрузки выгрузки происходили
одновременно, чтобы с рассветом все суда
могли уйти в пункты назначении до рассвета.
Немцы стреляли рассеивая снаряды вдоль склона,
посылая их наугад на звук мотора.
Конечно эти снаряды не причиняли в течении ночи
много вреда, но таких ночей насчитывалось
уже не мало и такие суда лежали на морском дне,
либо разметанные в щепы, валялись на прибрежных камнях.
Сейнер-«СП-202»
подошел к Минной пристани.

Первый русский роман о Первой обороне Севастополя http://istor-vestnik.org.ua/34/


Почему Лев Толстой в зрелости так не любил свои "Севастопольские рассказы" http://istor-vestnik.org.ua/4104/

Нигде в сети нету. Пусть тут будут.

KIV писал(а):

...
По поводу стихов: в Основном есть профильная тема: Стихи про Севастополь, где Ваши находки было бы здорово продублировать.

Увы, той темы уже нет Представляю, сколько замечательных стихов было собрано и... угроблено.

Правда, еще на мамском форуме выложила в теме, где мамочки просили стихи к дню Победы.
Но не знаю, будут ли находиться поисковиком в спойлере. Тут выложу открытыми:

Ёлки сорок первого

Михаил Гавва, ветеран войны

Над городом носил декабрьский ветер
Песок руин, пожарищ дым прогорклый.
А где-то в штабе так решили:
Детям
Поставить в штольнях Инкермана... ёлки.

О, радость детства!
И не потому ли
На тихое:
- Есть добровольцы? Выйти...
Шагнули все, кто был в строю.
Шагнули, под пули уходя,
Под каждый выстрел.

Ушли во мглу...
Тянулись жизни метры...
Там, у колов - прожектора на страже.
Там - автомат взахлеб,
Он в сердце метит.
Но - дети ж...
Дети!
Ради них - не страшно.
Вперед... Вперед!

А пулеметный топот
Рвал тишину,
Стучал смертельным кодом...
Из тьмы не все вернулись в Севастополь,
Уйдя в бессмертье
С сорок первым годом.

А ёлки?
Ёлки в штольнях замерцали.
При фитилях,
В сияньи глаз ребячьих.
Не яркие, -
Всех ёлок мира ярче,
Согретые бесстрашными сердцами.


Строитель Севастополя.
Н.Доризо

Поднимается парень по шатким лесам,
Он идет на зарю, он идет к небесам.
Где, от извести сед, поднимается он,
Там стеклянный рассвет
Вставлен в рамы окон.
Там узорной резьбой
Оживает гранит,
У него под рукой
Даже камень немой
Говорит!

Кто он? Зодчий?
Не то!
Может, каменщик?
Нет!
Этот парень - бессмертный поэт!
Севастополь не строят.
Скорее всего,
Как гранитную песню,
Слагают его!

***
Н.Доризо

Спросил я в Севастополе
Старушку:
- За что вы любите
Сожжённый этот город,
Где зданий,
в пепел
рухнувших,
Осколки,
Где каждый камень
В шрамах и рубцах? -
Ответила она
Неоропливо:
- Скажи,
Какая мать
Разлюбит сына
За то,
что он домой
из пекла боя
Вернулся
с искалеченным лицом?

_________________
"Что у нас есть? Только люди и камни." (В.Горелов)
----------------------
"Главное в любом городе — это люди... Не дома, не улицы, а те, кто там живет. Город не раз бомбили, сжигали, разрушали, а люди оставались, и город — опять вот он... Пока людей не победили, нельзя сказать, что город сдан..." (Крапивин В.П.)
---------------------
В переводе с древнегреческого слово "варвары" означает "понаехали тут!" (Bip)

Давайте возродим тему! Теперь наверняка уже много произведений о Севастополе появилось!
А из современников Д.Гранин ("Зубр):
"Для них что Отечественная война, что севастопольская кампания были одинаковой стариной, а для него в севастопольскую повар был уже пожилым человеком, служил казначеем в севастопольском ополчении, которое собирали по всей России…"