Sevastopol.info

Танковые сражения в районе мыса Херсонес продолжались до 12 мая. 11 мая в районе Казачьей бухты наши бронетанковые части недосчитались последних машин. 875-й САП лишился СУ-76 младшего лейтенанта Григория Торопова. 63-я Таманская танковая бригада - Т-34 лейтенанта Трофима Ревунова, 257-й отдельный танковый полк - тридцатьчетверок старшего лейтенанта Семена Брусова, гвардии лейтенанта Никанора Краснова и младшего лейтенанта Виктора Григоренко. Далее наступила ожидаемая развязка. Отдельные незначительные очаги немецкой обороны еще пытались сопротивляться, а на мысе Херсонес с представителями "высшей расы” все было кончено. Кое-кому из вояк 17-й армии удалось покинуть Крым на торпедном катере, БДБ, шаланде или транспорте. 21 тысячу немцев Красная Армия взяла в плен. К исходу 12 мая Севастополь и мыс Херсонес были очищены от вооруженных захватчиков. Крым вновь стал советским.
После разгрома фашистов на мысе Херсонес 85-й отдельный танковый полк получил "в награду" два дня отдыха - 13 и 14 мая. Танки с уставшими от бессонных ночей экипажами перебазировались в район Привокзальной площади и Лабораторного шоссе.
"Как командиру ремонтного взвода мне было поручено эвакуировать с бывших уже мест боев подбитые и неисправные машины, - вспоминал старший лейтенант технической службы Борис Череп, - 12 мая мы посетили мыс Херсонес и увидели жуткую картину недавнего побоища. Клочок степи в районе аэродрома был буквально завален сгоревшей и покореженной вражеской техникой. Волны бухт Камышовая и Казачья раскачивали обломки разбитых причалов, полузатонувших плавсредств, раздутые туши лошадей, расстрелянных немцами. Повсюду валялись трупы гитлеровцев. Воздух был смраден, и море не несло прохлады.
Наших танкистов было трудно разыскать. Многие из них уехали в Севастополь на трофейных легковых автомобилях самых различных марок с полным комфортом. У подбитых танков остались лишь по два-три человека, все танки в течение 12 и 13 мая ремонтники доставили в Севастополь. Остались лишь два танка, подорвавшихся на фугасах”. Еще в период боев за Севастополь по инициативе партийной и комсомольской организаций полка было предложено захоронить павших танкистов в одной из братских могил, а над ней установить как символ победы над врагом легендарную тридцатьчетверку. Предложение было поддержано командованием полка. Начальник штаба полка майор Георгий Веденяпин и начальник разведки капитан Борис Паневин подобрали место для братской могилы и монумента, согласовали проект памятника с вышестоящим командованием, а также с секретарем Севастопольского горкома ВКП(б) Сариной и председателем исполкома Ефремовым. Место захоронения с танком наверху выбрали символично - на склоне Красной горки. 15 мая прошла панихида по погибшим, и в братскую могилу легли останки 24 танкистов 85-го отдельного танкового полка. Именно столько его воинов отдали свои жизни за Севастополь. Покрашенные гробы засыпались камнями, земли вокруг было мало. Вместе легли танкисты, погибшие у моря на фугасе, и останки экипажей из разных танков. Когда немецкий снаряд попадал в танк, взрывом разрывало тела. Фрагменты этих тел и собрали оставшиеся в живых. Лишь одно тело - механика-водителя П. Козявина - относительно хорошо сохранилось. В траурном митинге приняли участие и местные жители. Георгий Веденяпин спустя много лет вспоминал: "В строительстве памятника принимали активное участие местные жители, каменщики и наши танкисты. Планируя монумент, я дал лишь его общую компоновку, предполагая, что танк будет выглядеть сбоку и с носовых ракурсов как бы летящим".
Танк на братскую могилу командование разрешило взять один из ближайших, подбитый, но способный доползти до места на гусеницах, если его тянули бы эвакуационные тягачи. После передислокации полка из Севастополя в Алсу 14 мая на одном из собраний комсомольцы и танкисты начали настаивать, чтобы на постаменте Красной горки был установлен именно танк командира взвода старшего лейтенанта В.И. Лукьяненко. Танк подорвался 12 мая на мысе Херсонес на фугасе. От страшного взрыва вместе с командиром погиб и его геройский экипаж - механик-водитель старшина А. И. Лабанцев. башенный сержант И.М. Солохин. стрелок-радист старший сержант В Горбылев. Просьбу танкистов командование удовлетворило. 29 мая полк из Алсу пересдислоцировался в село Биюк-Сюрень (позже именно по этой причине село назовут Танковое) и встал на отдых. 8 июня пришло радостное известие о присвоении полку почетного наименования Севастопольский. Посла торжественных мероприятий, завершившихся 10 июня, старшему лейтенанту Борису Черепу заместитель командира полка по технической части майор Александр Лисянский поставил задачу - эвакуировать с мыса Херсонес подорвавшийся на фугасе танк Т-34 старшего лейтенанта В.И. Лукьяненко и установить его на уже готовый постамент братской могилы. “Получив сухой паек на несколько дней, я с ремонтниками Горбачевым. Мирончуком, Успенским, Шировым и Шаховым выехал в Севастополь. - рассказывал Борис Череп. - Для транспортировки подбитого танка нам выделили американский трактор-тягач с лебедкой. Т-34 пришлось буксировать целый день. Огромная пробоина в днище танка несколькими заусеницами выпячивалась наружу. Дыра образовалась, по-видимому, в результате второго взрыва - когда сдетонировал танковый боезапас. Заусеницы цеплялись за неровности дороги и все время препятствовали движению. Кроме того, одна гусеница танка была заклинена, и Т-34 все время забегал влево. Трактористу приходилось в этих случаях корректировать курс. На Красную горку мы поднялись по серпантинной дороге. когда солнце уже скрылось за горизонтом. Установку танка на фундамент отложили до утра".
Когда Т-34 доставили почти на вершину Красной горки, его просто отцепили от трактора. Никто даже и не подумал подстраховать положение танка - ведь его тащили с Херсонеса почти юзом. Рано утром, еще до восхода солнца, ремонтники наносили камней и заложили проем между постаментом и краем котлована. Уложив бревна, необходимые для вхождения танка на постамент, монтажники решили отдохнуть и позавтракать. И в это время танк вдруг ожил и... покатился в сторону Лабораторного шоссе. Все повскакивали и побежали к Т-34, Но что они могли сделать с тридцатью тоннами металла? Первым сообразил, как остановить танк. Л. Мирончук. Он схватил пустую бочку и сунул под гусеницы. Танк еще не набрал инерции И потому замер. Ремонтники немедленно набросили на буксирный крюк трос от горной лебедки и таким способом оттащили Т-34 от склона, на этот раз зафиксировав машину с двух сторон. "Как же он, наш родной танк, простоял всю ночь и даже не шевельнулся? - недоумевал Борис Череп. -Ведь мы его волоком тащили 12 километров с мыса Херсонес, а когда дотащили, оставили до утра без страховки - и он не сдвинулся с места. Когда же пришла пора навечно занять свое место на пьедестале для охраны павших однополчан, - танк заартачился и “подумал" уйти. Может быть, он, как живое существо, решил, что ему еще не время становиться на покой, что еще предстоят большие дела на фронте, нужно ведь еще Родину освобождать от фашистской нечисти. Кто знает...". К концу следующего дня Т-34 "силой" водрузили на постамент. День еще не догорел, а к памятнику танкистам началось паломничество севастопольцев. Жители города, и стар, и млад, бойцы и моряки, несли к братской могиле венки и весенние цветы. Покидая памятник, танкисты, словно живому, сказали Т-34: 'Не горюй, дружище, мы обязательно вернемся и приведем тебя в настоящий боевой вид!". Вернуться удалось... через 20 лет. 85-й отдельный Севастопольский полк дошел до Берлина, участвовал во многих боях, потерял в них десятки машин и экипажей.